Миллер Борис Израйлевич. Рассказы
Литературно-краеведческий сборник "Земля, на которой нам выпало жить..."

Миллер Борис Израйлевич

Рассказы

Молодой картофель

Мальчика Мотла у Шолом-Алейхема помните? Помните, как он любил все маленькое — маленьких собачек, кошечек, даже огурчики маленькие, картофель молодой… Вот-вот… Писатель перечисляет еще многое, что любил Мотл маленькое, но тут, на молодом картофеле, я остановился. Почему? Потому что, грешным делом, и я его люблю.

Вы конечно понимаете, что я уже весьма смутно представляю себе то время, когда был в возрасте мальчика Мотла. Что и говорить, внуки мои теперь старше его. Как же, спросите вы, не зазорно мне признаться в такой слабости? Да и пристало ли мне в мои-то годы уподобляться какому-то мальчугану? Отвечу: во-первых, так ли это зазорно — любить что-нибудь? А во-вторых, скажу: сколько бы нам ни было лет, как бы мы ни старались, возможно, до самого последнего дня в каждом из нас живет свой мальчик Мотл…

Итак, молодой картофель… Не знаю, как вы, я с нетерпением жду его появления. И люблю я его не только есть — нет, но и чистить, и варить, и сдабривать маслом, и пересыпать чесночком, тоже молодым, — все эти хлопоты мне приятны.

Не подумайте, что стряслось что-нибудь с моей старушкой, коли мне приходится всем этим заниматься. Она жива, здорова и все еще такая же, как и была, мастерица варить и стряпать. Просто с молодым картофелем люблю повозиться сам.

Старушка моя всегда просыпается первой. На дворе еще темень, а она уже на ногах. Изредка удается мне ее перехитрить. Тихо, на цыпочках выбираюсь из спальни, плотно прикрываю дверь и — на кухню.

Не люблю чистить картошку, особенно на исходе зимы и ранней весной. Клубни обмякли, сморщились, утыканы ростками. Нет, эта работа не для меня. Не то молодой картофель. Его и чистить не надо. Из миски с водой вынимаете клубень, он гладок, тверд и так и играет светлой тонкой кожурой. Достаточно прикоснуться ножом — и она сползает, обнажая влажную белизну плода…

Думаете, не застукала меня однажды моя старушка на этой работе? Я и не заметил, как она появилась на кухне. 
— Видела, видела, — говорит, — как ты крался из спальни… 
— Ты ведь спала! 
— А вот видела. 
— Но ведь молчала? 
— А к чему кричать? 
— Зачем же пришла? 
— А затем, — говорит, — чтобы взглянуть, как ты тут без меня кашеваришь.

Она заглянула в кастрюлю с очищенным картофелем и молча покачала головой: так, мол, и знала…

Должен сказать, что жена моя всю жизнь, до пенсии, проработала на трикотажной фабрике. Сперва станочницей, потом бригадиром, затем много лет в отделе технического контроля, и выработалось у нее неслыханное чутье на брак… 
— Кто же так чистит картофель? — сказала она. 
— Что, плохо? — спросил я. 
— Конечно.

Меня покоробило. Я так старался, и вот…

 — А чем плохо? — спрашиваю.

Она вынула из кастрюли один клубень, второй, показала: на одном в углублении кожура осталась, на другом пятнышко не вычищено.

— Так что, — говорю, — о-тэ-ка работу не принимает? 
— Нет, — отвечает, — надо переделать. 

Я принялся исправлять брак.

А чего, вы думаете, старушка моя добивалась? Хотела доказать, что непригоден я для кухни и нечего мне сюда соваться, ее работу отнимать. Другая была бы рада, а она — нет. Характер! Но мне хотелось доказать, что могу. А почему бы и не помочь ей, тем более что на завод, на котором полжизни проработал, теперь не спешу. Да и мне что-то делать ведь надо…

Договорились: через день каждый из нас готовит завтрак.

И вот сижу я, уже не крадучись, на законном основании (уговор) на кухне. Дверь прикрыта. Негромко, чтобы в спальне не слышно было, включаю радио, и занят я тремя делами сразу. Чищу картофель или готовлю салат из молодой редиски, огурцов, лука, слушаю радио, а в голове… А в голове в это время — всякие мысли. О чем? Говорю же — всякие, разные… Вот передают: пошел пятый месяц — шутка ли! — как два наших космонавта работают на орбите и чувствуют себя — лучше не надо. Да это и видно. Вчера вечером смотрел по телевизору репортаж из космоса. И до чего дожили: один из космонавтов показывал сосуд с ростками гороха. А ведь они там, в космосе, выросли… Только подумать: где мы, — где они! А я вижу и слышу их, как если бы сидели они тут, у меня за столом… И все это нам кажется будничным, как будто так оно всегда и было… Между тем, если вспомнить моего деда… Да что дед… Отец мой и тот мог разве представить себе, что такое будет возможно — что люди будут летать в космос… Что придумают ящик, который назовут телевизором, и при его помощи к тебе в дом заявится весь мир… Что же предстоит увидеть детям моим? А внукам?..

Не было бы только войны… Я имею в виду не малые войны, они то и дело вспыхивают то в одном месте, то в другом… Как бы большая война пожаром не охватила землю… Что, не может быть? Еще как может! Там, на Западе, не перестают ведь производить бомбы — атомные, водородные, к нейтронным подбираются. Есть кое-что и у нас на случай, если надо будет дать отпор… Но если так будет продолжаться, то к чему же все это приведет? Этак в один какой-нибудь день весь наш шарик может рухнуть в тартарары. Будто его и не было…

Эк, хватил, скажете, начал с картофеля, а добрался до водородных бомб… А чему удивляться? В мире все взаимосвязано. Между бомбой и картофелем тоже существует связь. Более того — не смейтесь, — именно между ними, возможно, и происходит теперь главная борьба — между картофелем, произрастающим на земле, и всеми этими бомбами — атомными, водородными, нейтронными, будь они трижды неладны… И все от того зависит — кто кого. Кто кого в этой борьбе одолеет — картофель бомбу или наоборот… В этом все дело. Но если спросите меня: за кем будет победа? — скажу: за картофелем. Откуда уверенность? Просто: картофель — жизнь, бомба — смерть. Жизнь сильнее…

Слышите, идет моя старушка. Чуть свет, а она уже на ногах. Того и гляди, обнаружит брак в работе. Столько лет в ОТК проработала — шутка ли?