«Мы сохраняем память об отце» - Страница 2
Литературно-краеведческий сборник "Земля, на которой нам выпало жить..."

К 100-летию И.Л. Бронфмана - «Мы сохраняем память об отце»

Исаак Львович Бронфман

«Мы сохраняем память об отце»

Манойленко И.З.

«Я с родною землей не успел
расплатиться стихами сполна»

И в жизни, и в творчестве Исаак Бронфман, по словам его дочери, оставался человеком «большого сердца»

Впервые стихи этого поэта я прочла в сборнике «Литературный Биробиджан». Книга только-только вышла из печати, ее страницы знакомо пахли типографской краской. Область готовилась к полувековому юбилею, и сборник был посвящен этой дате. Но рядом со стихами о героических свершениях первостроителей были и другие, где сердце автора не просто отбивало ритм, чеканя строки, а трепетало, волновалось, тревожилось и любило. Такими по-человечески теплыми и сердечными были стихи Исаака Бронфмана. Тогда, в 1984-м, поэт еще не успел забронзоветь — прошло всего пять лет, как он ушел из жизни. И в редакции «Штерна», где Бронфман работал заведующим промышленным отделом, на его рабочем столе по-прежнему стояла старенькая, с отбитым краешком пепельница — творчество и курение было для поэта и журналиста неразрывным процессом.

Курить он начал на войне после одного из боев, когда их танк загорелся, а они, танкисты, чудом остались живы. Таких моментов, когда жизнь висела на волоске от смерти, в его фронтовой биографии было не один и не два.

Великая Отечественная была третьей войной в его жизни. Он почти не помнил Первую мировую — был слишком мал. Война гражданская оставила черный след в его жизни, родители погибли в этой бойне, когда  Ицику было всего семь лет. А дальше, если следовать сухим фактам биографии, были детский дом, школа-семилетка, индустриальный техникум.

Местом рождения поэта было процветающее местечко Хащевато на юге Украины, по сути — маленький городок, где были несколько школ, больница, кинотеатр и даже свой театр, где играла на сцене местная интеллигенция. В августе 1941-го местечко было оккупировано, а в феврале 1942-го всех евреев собрали в помещении кинотеатра и стали выводить на расстрел группами по 20 человек. Убивали всех без разбора, гора трупов заполнила глиняный карьер, ставший братской могилой. Расстрелом занимались местные полицаи. За четыре дня было убито около тысячи человек. Об этой трагедии родного местечка Исаак Бронфман узнал только после войны. А за десять лет до грозного 41-го восемнадцатилетний юноша приехал на Дальний Восток строить еврейскую автономию. Трудно сейчас понять, почему достаточно образованного по тому времени юношу послали работать трактористом в Амурзет, а потом — помощником машиниста в котельную г. Облучья.

- Он никогда не рвался в начальники, довольствовался малым, - высказала свою версию на этот счет дочь поэта Лидия Пивень.

Лидия Исааковна живет в израильском городке Нетания. Там же, в Израиле, — ее дети и внуки, а также семья старшей сестры Зинаиды. Уехали туда дочери Бронфмана в середине 90-х - когда эмиграционная волна в Биробиджане достигла размера цунами.

Телефон младшей дочери Исаака Бронфмана мне подсказала Валентина Израилевна Ландман, учитель первой школы.

- Мы с Лидой учились в параллельных классах, дружили со школьных лет. Она, как и отец, была очень скромной, стеснительной, не любила выделяться. Профессию Лида тоже выбрала не публичную — работала экономистом в тресте «Биробиджанстрой», - рассказывает Валентина Ландман.

Набираю израильский номер, руки предательски дрожат. Неужели я сейчас буду говорить с дочкой самого Бронфмана?

- Да, я Лидия Исааковна, здравствуйте, — приветливо откликается на другом конце провода женский голос. - Я вашу фамилию помню, читала статьи в газете. И многое другое не забыла — ведь в Биробиджане лучшие наши годы прошли.

- Лидия Исааковна, расскажите, что помните об отце, о маме. Где они познакомились?

- В Биробиджане, конечно. Моя мама, Фрида Розенфельд, как и папа, приехала  на Дальний Восток из Украины. Но не одна — с братом. Ей тогда еще не было семнадцати, брат был чуть постарше. Приехали вроде как на разведку — посмотреть, закрепиться на новом месте, а после этого вызвать родных и  остальных членов семьи. Мама стала работать в типографии, там они с папой и познакомились незадолго до войны. А когда освободили Украину — папа, кстати, воевал на 2-м Украинском фронте — то узнали, что все мамины родные  погибли. Так что росли мы с сестрой, не зная ни бабушек, ни дедушек — у отца ведь тоже не было родителей.

Жили мы в Биробиджане в так называемом писательском доме на улице Дзержинского (сейчас на этом месте построен магазин «Айсберг» - авт.). Дом был деревянный, двухэтажный. Там же проживали Миллеры, Сальвадор Боржес с семьей. Отец, помню, всегда писал ночами — курил и писал. Иногда до утра. Мне было жалко его, когда он после таких бессонных творческих ночей шел на работу.

- Говорят, ваш отец был очень добрым, уживчивым, мягким человеком. А к вам, дочерям, он относился также?

- Я не помню, чтобы он за что-то нас ругал — наоборот, старался лишний раз похвалить, подбодрить. А если что не так, переживал это молча. Мы же старались не подводить отца. И мама у нас была добрейшим человеком. Она умерла очень рано, но с отцом прожила душа в душу почти тридцать лет. Папа очень переживал ее смерть, как-то враз сник, стал забывчивым, рассеянным. И много, очень много писал.

- Как получилось, что он оказался в Хабаровске?

- Друзья-поэты познакомили его с хабаровчанкой, они понравились друг другу и он переехал к ней жить. Но очень скучал по Биробиджану, а часто ездить к нам не мог — стал болеть. А потом...  Как сейчас помню это 1 сентября 1978 года. Наша дочка Мила пошла в этот день в первый класс. Мы радовались вместе с ней, готовились отметить это событие. И вдруг звонок из Хабаровска: папа умер. Похоронить себя он завещал в Биробиджане, его воля была выполнена.

- Хотелось бы узнать, как сложилась судьба его потомков. Никто не перенял талант деда и прадеда?

- В Израиле кроме нас, дочерей, живут его четверо внуков и семь правнуков. Один из внуков назван в честь деда. Все получили высшее образование. А вот поэтом, писателем и даже журналистом никто не стал. У моей дочери Людмилы была склонность к сочинительству, но дальше этого дело не пошло. Зато потомки моего отца состоялись в других профессиях, и дед, будь он жив, мог бы ими гордиться.

- Как вы сохраняете вдали от родины отца память о нем?

- Когда мы уезжали из Биробиджана, то передали в музей его награды, часть рукописей и фотографий. Но многое храним у себя — у меня есть его письма,  несколько рукописей, семейные фотографии, сборники его стихов. А главная память должна, я считаю, жить в душе, в сердце. Мы отца и маму никогда не забываем - ведь это лучшее, что было в нашей жизни.